Человек считает, что разбирать и улучшать конкретные ситуации – дело неблагодарное, ведь за одной последует другая («все дела не урегулируешь, поэтому и неохота»), ему лень ставить и решать актуальные задачи, лень что-то изменить к лучшему в своем характере. А потом, полагая, что причины накопившихся проблем не в нем, поскольку он их не хотел («обидно, когда поворачивают так, что в моих проблемах я же сам и виноват»), обижается, если объяснение ситуации его не устраивает, потому что призывает к действию. Считает, что можно найти другое, более удобное объяснение («теоретически все гладко и приятно, поэтому утешает») и уходит от реальных проблем в оторванные от жизни рассуждения, схоластическое философствование.
Круг общения сужается и ограничивается так называемыми «единомышленниками», так как на людей, занятых делом, начинает давить своими теориями не ко времени и не к месту, ему нигде не рады. Личное пространство тем временем становится бесхозным со всеми вытекающими последствиями.
А) Думая, что ходить на работу и работать – это примерно одно и то же («неохота менять подход к делу, неохота меняться самому»), мужчина ленится разбираться в причинах своей невостребованности. Считает, что по справедливости – это поровну («я дисциплину не нарушаю, значит, не хуже других и получать меньше других мне обидно»), поэтому обижается, что к нему не так относятся, платят мало, а как изменить ситуацию легко, без труда и работы над собой, он не знает. В заблуждении, что можно найти готовую формулу успеха («утешает, когда находишь объяснение, которое тебя самого ни к чему не обязывает»), он включается в философские беседы по поводу денег, как и почему они должны приходить и какую они несут в себе энергию. Ищет литературу на эту тему, потом собеседников, в то время как семья едва сводит концы с концами. И так оказывается вовлеченным в сектантское учение.
Постепенно теряет контроль над собой и все свои сбережения.
Б) Полагая, что руководить – значит больше командовать и меньше делать самому («есть рабочие, мастера, пусть они и следят за оборудованием»), инженер ленился контролировать состояние агрегата. Но когда агрегат вышел из строя, начальник вызвал к себе инженера. Убежденному, что в любой аварии должен быть «виноват стрелочник» («обидно отвечать за ошибки рабочих»), было обидно, что ему задают вопросы не его компетенции. Думая, что всегда можно направить разговор в нужное русло, чтобы не «уронить лицо» («надо показать, что я в принципе очень хорошо разбираюсь»), он начинает отвлеченно теоретизировать, как вообще ведут себя подобные машины в данных климатических условиях и какие у них перспективы.
Этим вывел начальника из себя и, вместо решения вопроса, как спасти производство, получил выговор с лишением премии.
В) Мать была убеждена, что успех человека в жизни не связан с его успеваемостью в школе («пусть учится как учится, мне неохота этим голову себе забивать»), ленилась решать вопросы, связанные с учебой сына. Но считала, что хвалить при всех можно, а ругать – ни в коем случае («обидно, когда люди слышат, что твой ребенок неуспешен, а значит, родители не умеют воспитывать»), обижалась, когда на родительском собрании говорили о ее сыне. Полагая, что, когда тебе говорят, то главное – ответить («пусть видят, что мы тоже грамотные, подкованные, и корень проблемы по-своему видим»), она тут же переводила разговор на недостатки в системе образования, преподавания, козыряла сведениями, статистикой, которые почерпнула в СМИ, в литературе, то есть начинала умничать и философствовать, вместо того чтобы думать, как помочь ребенку.
В результате после окончания им школы пришлось учить его платно несколько курсов, а потом он и это бросил, так как не был приучен учиться.